Сочинение, представленное на ваш суд позавчера, наводит на ряд мыслей. Отбросим прочь неточности и ляпы, поговорим о сути.
Во-первых, парнишка честен в главном и не очень честен в частностях — сам-то он читает и читает много, что видно хотя бы по стилю. Я не зря включил это сочинение в разговор о культуре речи. Невозможно научиться языку, не пользуясь им в должной мере. Мысль, услышанная мною из уст Б.Н.Стругацкого, примерно следующая: для того, чтобы человек начал писать прозу, совершенно необходимо, чтобы он прочитал некоторое значительное количество текстов. То есть количество перерастает в качество, не иначе. Кстати, по поводу высказанного в сочинении тезиса, что многие взрослые сейчас не читают, ссылаясь на нехватку времени. Действительно, далеко не все из нас «мокрецы» (то есть люди, нуждающиеся в духовной пище, не менее, чем в физической). Многие из моих знакомых, которых я необразованными никак не считаю, именно этим (занятостью и так далее) оправдывают то, что не помнят, когда последний раз усаживались с книгой. Рискну предложить другое объяснение — они просто уже «начитали» свою критическую массу, и ведь далеко не все должны быть писателями. Разъясню на примере из другой области — кино. Когда появились в конце восьмидесятых годов видики, я смотрел, бывало, по три фильма в день. Ежедневно. Потом стал смотреть по одному в день, затем через день, потом один в неделю, в месяц┘ В этом году я посмотрел не более полудюжины фильмов. То есть я насмотрел свою «критическую массу» фильмов, и теперь кино мне не очень интересно. Хотя, между прочим, я слежу за критикой и нечто совсем уж значительное ни в кино, ни уж, тем более, в литературе не пропущу. Но терять время на то, чтобы смотреть фильм, который ничего нового мне не скажет — увольте, это не входит в круг моих профессиональных интересов (я с бОльшим удовольствием прочитаю о фильме заметку Экслера, например, чем посмотрю сам).
Проблема как раз не в этом. Поколение, к которому принадлежит автор сочинения, вообще художественную литературу не читает и не хочет, и вот уже предпринята попытка объяснить и оправдать эту неосознанную позицию. Двое моих сыновней до сих пор не прочитали ни одной художественной книги, даже те, что написал родной отец (разумеется, заставлять их я не собираюсь, как некоторые). Интересная деталь: мне, взрослому человеку, тяжело разобраться в нагромождении дубовых инструкций к какому-нибудь бытовому прибору. Как работает новый телевизор или магнитофон я быстрее разберусь методом тыка. Зато мой старший сын Глеб, который не может прочитать даже рассказа и который принадлежит именно к поколению автора сочинения, разбирается в подобных инструкциях с завидной легкостью.
Предположим, что положение дел соответствует тому, что пишет выпускник средней школы и ни нынешнее, не последующее поколение книг читать не будет. Тревожит ли меня это как писателя и человека? Ничуть, хотя, конечно, несколько неприятно. Как писатель в управдомы или сценаристы игрушек переквалифицироваться не собираюсь — на мой век читателей хватит, а пишу я не «про здесь и сейчас», а для людей, живущих «здесь и сейчас», меня не беспокоит, как Толстого или Столярова, будут ли читать мои произведения через сто лет. Хотя и тех, кто пишет для вечности, такое положение тоже не должно сильно тревожить — всегда найдутся ценители (и это будут тысячи ценителей), которые будут читать хотя бы только потому, что отнюдь не всем это доступно. Это как, к примеру, есть почитатели, читающие в подлиннике не только переводную литературу, но и дореволюционную — например, прижизненные издания Пушкина, хотя адаптированных под современную грамматику текстов сколько угодно.
А как человек я не боюсь нарисованной перспективы тем более. Даже если автор прав, это приведет только к большой безграмотности (без постоянного чтения хорошей литературы мгновенно теряются, если вообще были, навыки правильной речи), но ни как ни к изменению идеалов и морали, понятия «Честь», «Подвиг», «Благородство» и прочие никуда не денутся. Но выпускник, по-моему, не прав — ни видео, ни компьютер и интернет не смогут заменить чтения. По нескольким причинам. И одна, как мне кажется, самая важная, что читатель — всегда соавтор. Соавтор прочтения. Сколько читателей — столько трактовок одного и того же произведения. Кинематограф в этом плане гораздо более жесток, видеоряд самоценен и достаточен, «дописывать детали» или «создавать образ» зрителю не приходится. Поэтому (хотя и не только) человек, осознанно или неосознанно, рано или поздно придет к чтению, ибо, если он хочет быть культурным, начитывание «критической массы» ему необходимо, ни компьютер, ни видеофильмы ее не заменят.
А насчет сравнения, что лучше перечитать «Собачье сердце» или снять с полки любимую кассету┘ Во-первых, для перечтения повести мне понадобится вдвое меньше времени, чем для просмотра любимого фильма. Но я предпочту фильм. Именно в данном, конкретном случае. Уж больно хорош Евстигнеев в роли профессора Преображенского.
Кстати, упомянутый в сочинении «Гамлет» создавался именно для видеоряда, поэтому столь тяжело читается текст. Хотя в случае с переводной литературой не все просто, переводчики прекрасно знали, что тот же «Гамлет» будет именно читаться, вслух или глазами. Но вот «Горе от ума», невзирая на то, что переполнено выражениями, прочно вошедшими в живую речь, читается безумно тяжело. Зато со сцены воспринимается — блеск.
Поколение, которое не хочет читать, само обедняет себя. Это, кстати, особенно заметно в интернете — можно с уверенностью сказать, кто делал страничку — выпускник средней школы, или человек, прошедший закалку «эпохи застоя». Как бы хорошо не была она оформлена, все решает текст. А вот с текстом (то есть с самой элементарной орфографией) в интернете большие проблемы, я уж не говорю про чаты и форумы. Но об этом будет отдельный разговор.